Творчество самого старшего по возрасту поэта-символиста Иннокентия Федоровича Анненского (1855-1909) оказало едва ли не самое значительное влияние на всю русскую поэзию XX в.

И.Ф.Анненский родился 20 августа (1 сентября) 1855 г. в Омске, где его отец служил в Главном управлении Западной Сибири. В 1860 г. семья переехала в Петербург, здесь прошли детские годы будущего поэта. В 1879 г. он окончил историко-филологический факультет Петербургского университета по специальности «классическая филология». В дальнейшем, вплоть до 1906 г., Анненский преподавал древние языки в гимназиях, лицеях, на Высших женских курсах. Литературное творчество (переводы и оригинальные стихи) он рассматривал как хобби, долгое время не решаясь публиковать свои произведения. В 1870-е-1890-е гг. в журналах появляются только его литературно-критические статьи.

Единственный прижизненный сборник поэта «Тихие песни» вышел в свет в Петербурге в 1904 г. под псевдонимом Ник. Т-о — это русский аналог латинского имени «Утис» (Никто), которым хитроумный Одиссей назвался циклопу Полифему («Одиссея» Гомера). В 1900-е гг. были опубликованы также стихотворные трагедии Анненского на сюжеты античных мифов. Значительным событием этого периода стало издание двух сборников литературно-критических статей «Книги отражений». В последний год жизни поэт принимал активнейшее участие в организации модернистского журнала «Аполлон». Анненский скоропостижно скончался от сердечного приступа 30 ноября 1909 г. на царскосельском вокзале. В 1910 г. в Москве вышла в свет книга лирических шедевров Анненского «Кипарисовый ларец».

«Поэты говорят обыкновенно об одном из трех: или о страдании, или о смерти, или о красоте», — писал И.Анненский в одной из статей. Эта формула верна прежде всего по отношению к его собственному поэтическому миру. Он особенно любил в искусстве трагическое начало и острее своих современников реагировал на любые проявления жизненной дисгармонии. Подлинно трагическое мироощущение не имеет ничего общего с позицией тотального отрицания реальности, напротив, трагизм возможен лишь в том случае, если жизнь принимается человеком как драгоценный дар, как безусловная ценность. Лишь тот, кто по-настоящему ценит красоту природы, искусства, человеческого общения, способен остро переживать ее хрупкость, конечность, незащищенность от враждебных сил.

Мотивы страдания и смерти именно потому столь значимы в лирике Анненского, что они рождены опытом болезненного переживания быстротечности счастья и красоты. Страдание и красота для него — две стороны одной медали. «... Его страдающий человек страдает в прекрасном мире, овладеть которым он не в силах», — пишет известная исследовательница русской лирики Лидия Гинзбург. Высший вид красоты для Анненского — искусство слова, являвшееся для него главным оправданием жизни.

По своему мировоззрению и поэтическому стилю Анненский — символист. Но символы для него — не средство познания «непознаваемого», как для большинства других символистов, но особые образы, способные передать психологическое состояние человека. Символы в поэзии Анненского улавливают и образно закрепляют соответствия между жизнью души и ее природно-бытовым окружением. Поэтому взгляд поэта не устремлен в заоблачные дали, но направлен на земное существование человека. Вяч. Иванов называл символизм Анненского «земным» или «ассоциативным»: «Поэт-символист этого типа берет исходной точкой в процессе своего творчества нечто физически или психологически конкретное и, не определяя его непосредственно, часто даже вовсе не называя, изображает ряд ассоциаций, имеющих с ним такую связь, обнаружение которой помогает многосторонне и ярко осознать душевный смысл явления, ставшего для поэта переживанием, и иногда впервые назвать его — прежде обычным и пустым, ныне же столь многозначительным его именем».

Современные исследователи часто говорят о поэтическом стиле Анненского как о психологическом символизме. Источниками символизации для поэта часто служили конкретные детали современной ему цивилизации (крыши домов, плиты тротуара, перрон железнодорожного вокзала, станционный сторож) или подробности камерного быта (маятник, балкон, рояль, скрипка и т.п.). Эти и подобные им вещные образы присутствуют в стихах Анненского не столько в результате подробного описания предметов, сколько в форме переменчивой мозаики отдельных черточек, пунктирно обозначающих объект изображения.

Эта особенность изобразительной манеры Анненского напоминает об импрессионизме. В пейзажных зарисовках импрессионистический стиль Анненского проявляется в использовании разнообразных оттенков цвета, во внимании к изменчивым, едва уловимым состояниям природы, отражающим летучие внутренние состояния личности. С импрессионистическим стилем принято связывать и исключительное внимание поэта к звуковому потоку стиха, культивирование изысканных сочетаний звуков, фонетических повторов, разнообразных способов ритмического обогащения стиха.

В основе композиции как отдельных стихотворений Анненского, так и его сборника лирики «Кипарисовый ларец» — принцип соответствий, сцепленности всех вещей и явлений. Читателю предлагается своего рода поэтический ребус: нужно угадать, как связаны между собой попавшие в поле зрения лирического героя вещи с его настроением. Однако такая композиционная структура не имеет ничего общего со стремлением мистифицировать, озадачить читателя. Дело в том, что лирический герой сам погружен в сложные раздумья о «постылом ребусе бытия», он будто разгадывает собственные ощущения, не организованные логически. Потому так велика в стихах Анненского роль умолчания, когда поэт дает «нам почувствовать несказанное»; потому стихотворение часто строится на сложном узоре иносказаний (метафор и перифразов).

Индивидуальность лирического стиля Анненского сказалась и в разнообразии его поэтической лексики. Наряду с традиционной для поэзии лексикой он использовал такие разные лексические ресурсы, как философская терминология и «будничное» слово; галлицизмы (заимствования из французского; особенно любимо поэтом слово «мираж») и просторечные обороты («ну-ка», «где уж», «кому ж» и т.п.). По масштабам обновления поэтической лексики новаторство Анненского может быть сопоставлено с достижениями его великого предшественника Н.А.Некрасова.

Новизна поэтического стиля Анненского, сказавшаяся прежде всего в «заземлении» символистских абстракций, замене отвлеченных понятий их вещными эквивалентами, придании символу качеств предметного слова, — эта новизна обусловила промежуточное положение поэта между поколениями символистов и акмеистов. В поэзии «серебряного века» Анненский сыграл роль посредника между символизмом и постсимволистскими течениями (его наследие повлияло на поэзию А.А.Ахматовой, О.Э.Мандельштама, В.В.Маяковского).

Важнейшие черты поэтического стиля Анненского проявились в стихотворении «Смычок и струны». Оно, по свидетельству мемуаристов, было одним из самых любимых созданий Анненского. Будучи по возрасту намного старше всех других поэтов новых течений, он не любил демонстративных проявлений эмоций и обычно хорошо скрывал свои чувства под маской академической корректности. Однако, принимаясь зачтение «Смычка и струн», поэт не мог сохранить будничного тона, присущего ему при декламации собственных стихов.

«... Надрывным голосом, почти переставая владеть собой, произносил Анненский: «И было мукою для них, что людям музыкой казалось...» — вспоминал младший современник поэта С.К.Маковский. Очевидно, цитируемая им строчка воспринималась самим автором как эмоциональная кульминация, как смысловое ядро стихотворения.

Внешне стихотворение сочетает в себе признаки рассказа в стихах и драматического диалога (сам Анненский называл свои стихотворения «пьесами»). «Повествовательных!» план этой лирической пьесы намечен пунктиром глаголов совершенного вида: «зажег... взял... слил...не погасил... нашло». Интересно, что субъект этой череды действий обозначен предельно общо, неконкретно: сначала неопределенным местоимением «кто-то», а в финале — почти столь же неопределенным в контексте произведения существительным «человек». Восприятию читателя или слушателя предлагается лишь событийная рамка, как бы минимальная сюжетная мотивировка звучащего в «пьесе» диалога.

На фоне поэтической традиции отношения между человеческими переживаниями и внешним миром складываются в лирике Анненского по-новому. Мир чаще дается не прямыми описаниями, а через его отражения в душе человека. И наоборот: динамика душевных переживаний, «диалектика души» — через окружающий человека предметный мир. На первый взгляд, в таком соотнесении психологических процессов и внешнего мира нет ничего нового. Действительно, прием психологического параллелизма — один из древнейших выразительных приемов: он характерен, например, для народной поэзии. Однако в поэзии Анненского связь между переживанием лирического субъекта и состоянием окружающего мира прямо не декларируется, а улавливается читателем благодаря сложной системе образных ассоциаций и эмоциональных соответствий, потому что параллельные сферы даются не сплошными линиями, а прерывистым пунктиром.

Кроме того, внешний и внутренний миры не изображаются в его стихотворениях одинаково подробно. На первом плане в стихотворениях Анненского чаще всего оказывается внешний мир, а прямых обозначений чувств и душевных движений субъекта сравнительно немного. Другое важное новшество Анненского — использование будничных, повседневных подробностей «внешней» жизни. Если прежде образные эмоциональные параллели черпались поэтами прежде всего из мира природы (пейзаж, смена времен года, метеорологические явления), то Анненский смело использует в этой функции урбанистические подробности, детали городского быта. Именно детали городской жизни — транспорт, часы, обои, воздушный шарик, музыкальные инструменты, кукла — становятся в его лирике знаками душевного опыта, именно их поэт наделяет свойствами психологической «сверхпроводимости».

В качестве вещных знаков психологических отношений в стихотворении использована вынесенная в заголовок пара «Смычок и струны». Конкретность, вещественность этих предметов контрастирует с крайней зыбкостью человеческого присутствия. Происходит своеобразная инверсия отношений между субъектом и объектом: психологические качества (способность чувствовать, думать, страдать) переносятся на предметы. Сигнал этого переворота отношений — метафорическое использование слова «лики» по отношению к скрипке. «Два желтых лика, два унылых» при этом ассоциируются прежде всего с двумя деками скрипки: желтый лак их поверхности тускло отражает свет зажженных свечей.

Однако благодаря импрессионистической, летучей манере «портретирования» однозначной связи между словом «лики» и конкретной деталью не возникает: ассоциативно оно связывается и с главными «действующими лицами» лирического события — смычком и струнами, и — шире — с любыми двумя тянущимися друг к другу существами. Лирическая ситуация связывает между собой два предмета, но сами предметы истолкованы символически, вовлечены в психологическое движение и потому сигнализируют о мире человеческих отношений. Этому способствует и форма драматического диалога, разворачивающегося в центральной части стихотворения.

«Реплики» этого диалога фонетически и ритмически виртуозно имитируют прикосновение смычка к струнам. Особенно выразительны звуковые повторы в словосочетаниях «нас надо» и «ты та ли, та ли»: словарное значение этих слов будто растворяется в самой звуковой имитации игры на скрипке. Во второй, и третьей строфах заметно преобладание одно- и двусложных слов: прерывистость слов противодействует ритмической инерции четырехстопного ямба, насыщает строку сверхсхемными ударениями. Неровная, синкопическая пульсация этих строф как нельзя лучше соответствует возвратно-поступательным движениям смычка и в то же время отражает сложный характер отраженных в стихотворении движений души.

Миг переживаемого счастья неотделим от импульса боли, рождаемого сознанием того, что счастье мимолетно. Мгновение гармонии — будто кратковременный мираж на фоне «темного бреда» повседневности. Но стремление к гармонии неустранимо, даже если оно чревато гибелью, как неустранима роковая связь музыки и муки — таковы смысловые ассоциации, рождаемые движением стиха.

Человек в поэтическом мире Анненского жаждет преодолеть свое одиночество, стремится к слиянию с миром и с родственными ему душами, но вновь и вновь переживает трагические разуверения в возможности счастья. Прежде всего потому, что не может отрешиться от бремени собственного сознания. Присутствие обращенного на себя «гамлетовского» сознания передано в первой строфе интонацией недоумения и самоиронии. Череда тревожных вопросов, звучащих во второй-четвертой строфах, поддерживает картину мучительной работы сознания.

Раздельность и слитность для Анненского — сиамские близнецы человеческого восприятия, два нерасторжимых качества существования человека в мире. Если слитность и взаимодействие ассоциируются у него с миром чувств, с музыкой, с полетом воображения, со спасительной темнотой неведения, то оборотная сторона медали — раздельность, разъединение — неминуемо сопровождают мир рационального знания, жизненного опыта, дневного ясного видения.

Раздельность и слитность становятся двумя внутренними мотивами стихотворения «Смычок и струны». Момент предельного напряжения между этими мотивами приходится на последние два стиха четвертой строфы. Они связаны между собой контрастной парой утвердительного «да» и противительного «но». Полярность взаимодействующих сил отразилась и в грамматической оппозиции совершенного и несовершенного вида: моменты звучащей музыки переданы формами несовершенного вида (ластились, трепетали, отвечала, держалось, пели), в то время как «событийная» рамка стихотворения воплощена в формах совершенного вида, поддерживающего семантику конечности и разъединения.

Самая яркая сторона формы «Смычка и струн» — его фонетическая организация. Исключительное внимание к звуковому составу слов, к изысканным созвучиям, ассонансам и аллитерациям, — общее свойство символистской поэзии. Но даже на этом общесимволистском фоне акустические качества стиха Анненского выделяются высшей степенью выразительности. Во многом благодаря тому, что звучание его лирики неотторжимо от движения смысла.

Первостепенная роль в звуковом ансамбле стихотворения принадлежит гласным «о» и «у» (ударным в словах заголовка). Характерно, что логические акценты в первой строфе приходятся именно на те слова, в которых ударными гласными попеременно оказываются эти два звука («тяжелый, темный», «мутно-лунны», «столько», «струны»). Ассонансы на «о» и «у» составляют пунктирный звуковой узор всего стихотворения и создают ощущение мучительно рождающейся гармонии, будто отбрасывая друг на друга свои фонетические тени. Благодаря двум «сольным» звуковым партиям стихотворение движется к своей эмоциональной кульминации в предпоследней строфе. Она, эта кульминация, подготовлена рифмой «довольно — больно» и последним в стихотворении всплеском фонетической активности звука «о» в цепочке слов «Смычок всё понял». На этом звуковом фоне итоговое сопряжение слов «музыка» и «мука» производит впечатление траурного контраста, поддержанного в финальной строфе семантикой слов «свечи» и «черный бархат».

Разнозвучие «о» и «у», получивших статус двух неслиянных голосов, тем выразительнее, что логика лирического сюжета заставляет взаимодействовать «носителей» этих голосов: смычок и струны. Предметная семантика резко противоречит фонетике. В то время как логика ситуации напоминает о том, что обязательным условием звучания является взаимодействие, слияние, — фонетическое несходство двух голосов будто противится этой логике. Реальный эпизод игры на скрипке (точнее, его звуковая имитация) в третьей и четвертой строфах отмечен новой, нейтральной по отношению к взаимодействующим голосам оркестровкой: наиболее ответственные слова связаны ассонансом на «а» и аллитерацией на «т» и «л» («ты та ли, тали»; «ластились», «ластясь, трепетали»). Это и есть краткий миг мечты, мимолетного миража, разрушаемого вернувшимся сознанием: понимание восстанавливает разнозвучие.

Возвращение к исходной ситуации одиночества, раздельности подчеркнуто в тексте стихотворения чередой многоточий. Сигнализируемые ими паузы готовят к финальной картине рассветной тишины.

После того, как были описаны мировоззрение и творческий метод Анненского, повлиявшие на творчество поэта, следует обратиться к основным темам лирики поэта.

Первые стихотворные опыты Анненского относятся к 1870-м годам и несут на себе печать ученичества. В этих произведениях звучат отголоски поэзии XIX века (Ф. Тютчев, А. Фет). Достаточно указать названия этих стихотворений: “Романс”, “Березка", “Певцу” - уже они говорят о том, что Анненский следует традиции XIX века, воспроизводит романтическую образность и тематику. Эти стихотворения не являются достижением зрелого художника. Он сам об этом говорит в одном из своих поздних стихотворений в прозе:

“А я глядел... на радугу и сочинял стихи".

Это были плохие стихи, совсем плохие стихи, то была даже не стихотворная риторика, а что-то еще жальче”. /II, 20, стр.37/.

О том, что эти стихотворения не несут и художественной ценности говорит и то, что почти ничего не уцелело.

Хотя поэт, по времени творчества, относится к временному промежутку, который можно ограничить с 1870 по 1909 год, он не соотносится полностью с общелитературной тенденцией. Он не занимается богоискательством (Вяч. Иванов, Д. Мережковский, З. Гиппиус), отдален от мистицизма.

По основным темам он более соотносится с французским символизмом эпохи декаданса. Это тема тоски, тема смерти и тема невозможности изменить что-либо в своей жизни. Этими темами лирическое “я” поэта наиболее полно соотносится с героями А.П. Чехова - разочарованными интеллигентами, тоскующими о жизни, не могущими что-нибудь изменить в своей собственной и окружающей жизни. Это приводит к усиленной рефлексии автора, попытке разобраться в себе самом, неуверенности в выводах и суждениях. К примеру, стихотворение “Гармония”:

В тумане волн и брызги серебра,

И стертые эмалевые краски...

Я так люблю осенние утра

За нежную невозвратимость ласки!

И пену я люблю на берегу,

Когда она белеет беспокойно...

Я жадно здесь, покуда небо знойно,

Остаток дней туманных берегу.

А где-то там мятутся средь огня

Такие ж я , без счета и названья,

И чье-то молодое за меня

Кончается в тоске существованье. /I, 2, стр.187/

Здесь поднимается тема тоски существования, как однообразия. Оно противопоставлено гармонии с природой: герой, будучи в среде ему нравящейся, не забывает, что он “без счета и названья", то есть обыватель и вносит поправки в традиции классической поэзии XIX века, а именно погружает в природу не романтического героя, а обычного человека.

Если взять в пример последний катрен стихотворения “Лира часов", то явна неуверенность героя в будущем:

“Найдется ль рука, чтоб лиру

В тебе так же тихо качнуть,

И миру, желанному миру,

Тебя, мое сердце вернуть?... ”. /I, 2, стр.220/

Здесь явно проступает тема смерти, которой у Анненского посвящено довольно много стихотворений. Он, поэт, который “не умеет молится", не видит продолжения после смерти, а, следовательно, не понимает ее так, как Ф. Сологуб. Анненский любит жизнь, хотя она приносит ему только тоску и муку. Об этом он высказывается в последнем стихе сонета “Желанье жить": “Только б жить, дольше жить, вечно жить..."

Тема тоски для поэта - одна из ведущих. Это, скорее, мотив, а не тема. “Тоска” проходит через все творчество и является одним из самых употребляемых понятий. Названия многих стихотворений, отражают эту тенденцию: “Трилистник Тоски", “Тоска возврата", “Тоска", “Тоска медленных капель”, “Тоска кануна”, “Тоска синевы”, “Тоска миража” и другие. Тоска у Анненского - это однообразие жизни, воспоминание прожитых лет, все ушедшее. Об однообразии жизни говорит стихотворение “Тоска”:

По бледно-розовым овалам,

Туманом утра облиты,

Свились букетом небывалым

Стального колера цветы...

Поймешь, на глянце центифолий

Считая бережно мазки...

И строя ромбы поневоле

Между этапами Тоски. /I, 2, стр.63/

Здесь описываются обои в комнате и глядящий на них больной герой, который от нечего делать изучает их.

Такие локальные зарисовки вообще очень характерны для Анненского. Они везде, даже природа изображается, иногда, увиденной через окно кабинета. К примеру стихотворение “Дождик" из “Трилистника Дождевого”. Стихия описывается через окно:

И в миг, что с лазурью любилось,

Стыдливых молчаний полно, -

Все темною пеной забилось

И нагло стучится в окно. /I, 2, стр.107/

Итак, тема тоски у И.Ф. Анненского несет очень важную роль в его творчестве. Она объясняется тем, что лирический герой автора, это человек, перешедший рубеж юности и молодости, набравшийся опыта человек, который чувствует приближение конца и все пережитое им вызывает ту тоску, которая тревожит его. Но, однако, тоска связана и с желанием жить, которое у поэта проступает во всех стихотворениях.

Часто, жизнь человека Анненским сравнивается с механизмом, который изнашивается и прекращает свое существование, но это сравнение не прямое (“Стальная цикада", “Будильник", “Тоска маятника”).

…Лишь шарманку старую знобит,

И она в закатном мленьи мая

Все никак не смелет злых обид,

Цепкий вал кружа и нажимая.

И никак, цепляясь, не поймет

Этот вал, что ни к чему работа,

Что обида старости растет

На шипах от муки поворота.

Но когда б и понял старый вал,

Что такая им с шарманкой участь,

Разве б петь, кружась, он перестал

От того, что петь нельзя, не мучась? …

(“Старая шарманка”) /I, 2, стр.72/

Шарманка и вал существуют как бы отдельно и не соотносятся с человеком. Это отдельные от мира людей вещи, которым приписываются человеческие качества. Эту черту Л. Гинзбург назвала “вещным миром" /II, 5/, а Н.С. Гумилев “преследованием декораций и декоративности” /II, 9/.

Даже любовная лирика имеет эти тенденции. К примеру, стихотворение “Смычок и струны", в котором любовь-музыка, кажется автору мукой, которую испытывают главные действующие лица: скрипка и смычок.

…И было мукою для них,

Что людям музыкой казалось. /I, 2, стр.68/

Или, если взять стихотворение “Трое", то становится понятно, почему Анненский относится к любви, как к муке:

Ее факел был огнен и ал,

Он был талый и сумрачный снег:

Он глядел на нее и сгорал,

И сгорал от непознанных нег.

Лоно смерти открылось черно -

Он не слышал призыва: “Живи”,

И осталось в эфире одно

Безнадежное пламя любви.

Да на ложе глубокого рва,

Пенной ризой покрыта до пят,

Одинокая грезит вдова -

И холодные воды кипят. /I, 2, стр.97/

Любовь - это всепожирающий огонь, после которого приходит “черная" смерть. Наиболее четко это выражается в стихотворении “Я думал, что сердце из камня”.

… На сердце темно, как в могиле,

Я знал, что пожар я уйму…

Ну вот… и огонь потушили,

А я умираю в дыму. /I, 2, стр.275/

Герой не может жить без любви, но она причиняет ему муку.

Итак, тема тоски и смерти, невозможности изменить что-либо относится к декадентскому началу в поэзии Анненского. Даже тема любви, в какой-то мере соотносится с этим мироощущением. Поэт выстраивает микрокосмос человека, рефлектирующей личности, которая тоскует по прожитой жизни, которую мучат бытовые реалии. Эти реалии здесь - те вещи, которые окружают героя, сосуществуют с ним и помогают осознать самого себя.

Даже сюжетность стихотворения состоит, по словам Л. Гинзбург, “в сцеплениях и разрывах между внешним и внутренним миром, в динамике вещей, подобной динамике отраженных в них душевных процессов”. /II, 5, стр.331/

Теперь следует обратиться к той теме, которая является наследием традиции русской прозы XIX века, к теме совести. Она перекликается с творчеством Ф.М. Достоевского. Наиболее разработан этот вопрос был А. Федоровым в монографии “Иннокентий Анненский. Личность и творчество." /II, 21/.

У Анненского тема совести заключается в сострадании к людям, обиженным жизнью, социально неустроенным. Наиболее полно в этом отношении стихотворении “Дети”:

…Но безвинных детских слез

Не омыть и покаяньем,

Потому что в них Христос,

Весь, со всем своим сияньем.

Ну, а те, что терпят боль,

У кого как нитки руки…

Люди! Братья! Не за то ль

И покой наш только в муке. /I, 2, 195/

“Мучительный вопрос совести" для Анненского очень важен и это делает его, во многом, последователем Достоевского.

Еще одной чертой, роднящей поэта с русской лирикой XIX века, а именно с А. Фетом, является конкретность восприятия.

Подводя итоги, следует сказать, что тематика не ограничивается очерченным в этой работе кругом, но остальные темы либо вписываются в те, о которых говорилось, либо они являются разновидностями одной из главных.

Надо еще раз отметить эти темы:

тема тоски

тема невозможности изменить что-либо

тема смерти

тема любви

Николина Н.А .

Лирика И.Ф. Анненского (1855-1909) стала «преддверием, предзнаменованием» (А. Ахматова) новых путей развития русской поэзии в XX в.

Загадочным казался современникам сам образ поэта. «В эпоху, когда школа походила на департамент... он сумел, не нарушая вицмундирного строя, застегнутый и горделивый, внести в сушь гимназической учебы нечто от Парнаса... - вспоминал Э. Голлербах. - «Снаружи» и он был как все: в синем сукне вицмундира, в броне пластрона, директор «императорской Николаевской гимназии», потом окружной инспектор... Благосклонный, приветливо-важный взор, медлительная ласковая речь... А там, за этой маскою, - ирония, печаль и смятение; там пафос античной трагедии уживался с русскою тоскою, французские модернисты - с Достоевским...». Лирика Анненского обнажила трагическую сущность личности начала нового века с ее «пестротой, противоречивостью и непримиренностью», с ее поисками цельности и тоской, показала новые средства выражения вечных тем и мотивов. «С каждым днем в искусстве слова, - писал И. Анненский в 1903 г., - все тоньше и беспощадно-правдивее раскрывается индивидуальность с ее капризными контурами, болезненными возвратами, с ее тайной и трагическим сознанием нашего безнадежного одиночества и эфемерности... Новая поэзия ищет точных символов для ощущений, т. е. реального субстрата жизни, и для настроений, т. е. той формы душевной жизни, которая более всего роднит людей между собой...».

Для становления «новой поэзии» Анненский считал необходимым развитие «музыкальной потенции» слова, обращение к «музыке символов, поднимающей чуткость читателя», «взаимопроникновение» старых слов, на основе которого рождаются новые сочетания смыслов, использование «беглого языка намеков».

Вячеслав Иванов назвал творчество Анненского «ассоциативным символизмом»: для него характерны неожиданные комбинации образов и внимание к периферийной «детали», которая обычно не обозначается прямо, но может быть угадана на основе цепочки ассоциаций. Изображенное служит предметом разгадки, которая в свою очередь становится отправной точкой новой загадки, «прогреваемой в разгаданном». Отсюда такие черты поэтики Анненского, как «глубинное преломление смысла, когда поэт будто не договорил, хоть все сказал», «взаимодействие семантических образов и ходов с принципами композиции», «символичность, порождающая представления зыбкие, ускользающие и эмоционально абстрактные», трагедийная напряженность тона, отражающаяся в экспрессивном и часто усложненном синтаксисе, музыкальное варьирование сквозных образов, олицетворение неодушевленных имен во взаимодействии с овеществляющими метафорами.

Для интерпретации ассоциативно-образного строя стихотворений Анненского значимы не только развертывание тропов и «взаимопроникновение» лексических единиц, но и соотношение (повтор, сближение и контраст) грамматических форм и конструкций, организующих текст. Совершенство его лирики определяется и «поэзией грамматики», средства которой, наряду с лексическими единицами, обретают в тексте «музыкальную потенцию» и актуализируют присущие им значения. Это ярко проявляется во многих стихотворениях Анненского, в частности в «Трилистнике минутном».

«Трилистник минутный» - микроцикл поэтических текстов, входящий в сборник «Кипарисовый ларец». И. Анненский последовательно обновлял не только художественные приемы поэтической речи, но и ее жанровые формы. В «Главной книге» поэта («Кипарисовый ларец») все три ее композиционные части построены как циклы или микроциклы, при этом использованы новые жанровые формы - «трилистники» и «складни» (диптихи). Стихотворения, входящие в один «трилистник», или объединяются рядом сквозных образов, или противопоставляются друг другу, при этом в оппозицию вступают языковые средства разных уровней.

И заглавия стихотворений, и общее заглавие каждого «трилистника» «задуманы как действенный элемент, как ключ, в котором должны читаться охваченные ими стихотворения... Заглавие выявляет связь, существующую между стихотворениями трехчленного микроцикла». Определение «трилистника» - минутный - многозначно и диффузно по своей семантике: в контексте цикла реализуются все три значения этого прилагательного: «длящийся минуту», «показывающий минуты» (о часах), «кратковременный, быстро проходящий». Они закрепляются в заглавиях стихотворений, составляющих этот «трилистник»: «Миг», «Минута», «Стальная цикада». Кроме того, в определении минутный паронимически актуализируется звуковая связь, с одной стороны, со словами миновать, минувший, с другой, со словами мнить, мниться. «Ключ» к микроциклу приобретает, следовательно, такие дополнительные смысловые обертоны, как «быстротечность», «обращенность в прошлое», «кажимость». Различные компоненты временнйй семантики, заявленные уже в заглавии, получают развитие в движении как лексических средств, так и грамматических форм.

В основе лирического сюжета у Анненского часто лежит пограничная ситуация, момент «преддверия» перехода, перелома, незавершенности, неисчерпанности явления. Поэт при помощи разнообразных синтаксических конструкций с отношениями быстрого следования или противительно-уступительными отношениями фиксирует мгновения и «минуты» на грани дня и ночи, сна и яви, весны и лета, лета и осени, жизни и смерти:

Так нежно небо зацвело,
А майский день уж тихо тает...
(«Май»);

Перестал холодный дождь,
Сизый пар по небу вьется,
Но на пятна нив и рощ Точно блеск молочный льется...
(«В дороге»);

Еще не царствует река,
Но синий лед она уж топит...
(«Весенний романс»).

В стихотворении «Миг» смена временных форм глагола не только отображает движение лирического сюжета, но и служит важнейшим средством создания самого образа быстротечного мига - кратчайшей единицы времени на границе между прошлым и будущим: формы настоящего времени в двух первых строфах сменяются в последней формами прошедшего перфектного (показательно употребление в ней междометия чу, сигнализирующего о точке зрения лирического героя и подчеркивающего характерную для перфекта тесную связь с настоящим):

Миг
Столько хочется сказать,
Столько б сердце услыхало,
Но лучам не пронизать Частых перьев опахала, -
И от листьев точно сеть На песке толкутся тени...
Все,- но только не глядеть В том, упавший на колени.
Чу... над самой головой Из листвы вспорхнула птица:
Миг ушел - еще живой,
Но ему уж не светиться.

Как видим, формы прошедшего перфектного в последней строке вытесняются инфинитивом с присущей ему атемпоральностью (не светиться).

Таким образом, момент (миг), рисуемый первоначально как настоящее, уже в пределах стихотворения становится прошедшим. Миг как «идеальный момент цельности» оказывается лишь точкой перехода от прошлого к будущему (или вневременности), от бытия к небытию, от иллюзии к реальности.

Характерно, что формы настоящего времени выделяют в тексте мотив тени, один из сквозных в лирике Анненского: тень в его поэзии - знак «промежуточного времени, которое связывает... бодрствующее сознание с ночной стороной жизни (со сном, безумием, иллюзией)», но одновременно она и символ призрачности мира, где настоящее только тень прошлого, слова - «тени деяний», а мысли и чувства лишь тени непосредственных движений души. Ср.:

Нерасцепленные звенья,
Неосиленная тень, -
И забвенье, но забвенье,
Как осенний мягкий день... («Нерасцепленные звенья»);

Солнца нет, но с тенью тень В сочетаньях вечно новых...
Полусон, полусознанье...
(«Дремотность»);

И бродят тени, и молят тени:
«Пусти, пусти!»
От этих лунных осеребрений Куда ж уйти?

Для стихотворения «Миг» характерна и особая синтаксическая организация текста - каждая его строфа заканчивается инфинитивной конструкцией: Но лучам не пронизать...; Все, - но только не глядеть...; Но ему уж не светиться. Этот трехкратный повтор инфинитива не случаен.

Инфинитив, не имеющий ни категории времени, ни категории наклонения, всегда обладает, однако, модально-экспрессивными характеристиками, которые особенно ярко проявляются в результате взаимодействия с контекстом. Чаще всего это значение потенциального действия, независимого от воли деятеля. В данном случае инфинитивные конструкции выражают значение невозможности (во 2-й строфе оно осложняется значением нецелесообразности, внутреннего запрета). Таким образом, грамматическими средствами выделяется сквозная тема лирики поэта; ср. его замечание: «Попробовал я пересмотреть ларец и, кажется, кроме «Невозможно» в разных вариациях, там ничего и нет» (из письма С.А. Соколову).

Есть слова - их дыхание, что цвет,
Так же нежно и бело-тревожно,
Но меж них ни печальнее нет,
Ни нежнее тебя, невозможно...
Если слово за словом, что цвет,
Упадает, белея тревожно,
Не печальных меж павшими нет,
Но люблю я одно - невозможно.
(«Невозможно»).

Таким образом, «миг» в стихотворении Анненского наделяется не только свойствами предельной краткости и быстротёчности, но и признаками призрачности, зыбкости, неосуществимости связанных с ним порывов и стремлений лирического героя. «Миг» в тексте персонифицируется (см. метафорический предикат ушел и прилагательное живой), именно с ним соотносится символический мотив утраченного света, противопоставленного теням.

«Я измеряется для нового поэта не завершившим это я идеалом или Миропониманием, а болезненной безусловностью мимолетного ощущения. Оно является в поэзии тем на миг освещенным провалом, над которым жизнь старательно возвела свою культурную клетушку - а цельность лишь желанием продлить этот беглый, объединяющий душу свет». «Миг» в художественном мире Анненского оказывается амбивалентным: с одной стороны, это проявление вечности, неповторимый момент освобождения личности от власти времени, момент интенсивного переживания или вдохновенного созерцания, с другой стороны, предельная быстротечность и зыбкость мига, как и человеческое «я», делают его почти эфемерным.

Стихотворение «Миг» и следующее стихотворение «трилистника» «Минута» объединяются образом «зыбкой тени» (Узорные тени так зыбки...), при этом состав языковых средств, его воплощающих, во втором тексте расширяется:

Минута
Узорные тени так зыбки,
Горячая пыль так бела, -
Не надо ни слов, ни улыбки:
Останься такой, как была;
Останься неясной, тоскливой,
Осеннего утра бледней
Под этой поникшею ивой,
На сетчатом фоне теней...
Минута - и ветер, метнувшись,
В узорах развеет листы,
Минута - и сердце, проснувшись,
Увидит, что это - не ты...
Побудь же без слов, без улыбки,
Побудь точно призрак, пока
Узорные тени так зыбки
И белая пыль так чутка...

«Минута» развивает сюжет «Мига»: образ лирической героини, на которую в первом стихотворении ассоциативно указывали лишь отдельные метонимические детали (частые перья опахала; том, упавший на колени), приобретает здесь болыпую конкретность.

Вынесенное в заглавие слово минута предполагает увеличение временной длительности (по сравнению со словом миг). Темпоральная композиция этого текста, однако, парадоксальна: в нем вообще отсутствуют грамматические формы прошедшего и настоящего времени. На план настоящего в его относительной длительности указывают лишь именные конструкции в первой и четвертой строфах, создающие преобразованный кольцевой повтор в тексте: Узорные тени так зыбки, Горячая пыль так бела... (начало первой строфы) - ...Узорные тени так зыбки, И белая пыль так чутка...(конец четвертой строфы).

Повторяющееся местоименное наречие так (одно из самых частотных слов в лирике поэта), с одной стороны, указывает на непосредственность восприятия и тем самым «останавливает» мгновение, с другой стороны, выражает степень качества и - соответственно - подчеркивает непохожесть этой «минуты» на другие, ее неповторимость и уникальность. Наречие так, наконец, - знак «невыразимого», эмоциональный сигнал неспособности слова полно и точно выразить состояние души; см. письмо И. Анненского к А.В. Бородиной, которое, видимо, можно рассматривать как своеобразный автокомментарий к «трилистнику»: «Сейчас я из сада. Как хороши эти большие гофрированные листья среди бритой лужайки, и еще эти пятна вдали... Я шел по песку, песок хрустел, я шел и думал... Зачем не дано мне дара доказать другим и себе, до какой степени слита моя душа с тем, чтб не она... Слово?.. Нет, слова мало для этого... Слово слишком грубый символ... слово опошлили, затрепали, слово на виду, на отчете... По-моему, поэзия эта - только непередаваемый золотой сон нашей души, которая вошла в сочетание с красотой в природе...»

План «невыразимого», недоговоренного находит отражение в пунктуационном оформлении текста: три его строфы завершаются многоточием - знаком, вообще частым у Анненского.

Доминирующими же в стихотворении являются грамматические формы повелительного наклонения, реализующие «своеобразное, присущее только поэтической речи смысловое звучание, которое в общем случае можно истолковать примерно так: «это происходит, и пусть это продолжается»: Побудь же без слов, без улыбки, Побудь точно призрак...

Повелительное наклонение от глаголов совершенного вида обычно подчеркивает направленность действия в будущее, лексическая же семантика глаголов (останься, побудь), напротив, обусловливает значение желания сохранить и продлить проходящее состояние, остановить мгновение. Повтор повелительной формулы в тексте придает желательному значению императива оттенок заклинания, усиливающийся к последней строфе.

На фоне атемпоральных и ирреальных по семантике форм императива выделяются единственные в этом тексте грамматические формы изъявительного наклонения - формы будущего времени, организующие третью строфу стихотворения: развеет, увидит.

В основе построения этой симметричной строфы - связанная синтаксическая конструкция со значением быстрого следования, подчеркивающая минимальность временного интервала, разделяющего план настоящего и план будущего. Формы будущего, которые вообще занимают особое место в системе глагольных времен, в отличие от форм настоящего и прошедшего, обозначают не реальные, а возможные, вероятные, ожидаемые действия и состояния. В стихотворении «Минута», таким образом, господствуют грамматические средства, выражающие значения желательности и возможности, реальный же временной план предельно размыт. Грамматические средства с этой семантикой коррелируют с лексическими средствами, развивающими образ тени, призрачности, сна. Такое использование лексических и грамматических форм служит способом углубления и развертывания лирической темы невозможного. Минута, как и миг (посредством метафорического предиката проснется), уподобляется сну, а признак быстротечности, «минутности » распространяется на жизнь сердца и проявления чувств.

Синтаксический параллелизм соотносит в рамках одной строфы такие образы, как «сердце» и «листы», подчеркивая их взаимосвязь и символический смысл. Синтаксическая симметрия усиливает поэтическое обобщение, сохраняя многомерность и «недосказанность» каждого из образов. Сам поэт считал, что образ женщины во взаимодействии с образом теней может быть интерпретирован и как «символ зыбкой, ускользающей от определения жизни, в которую, и одну ее, влюблен изысканный стих».

Завершает цикл стихотворение «Стальная цикада», развивающее тему времени. «Здесь... мелькает я, которое хотело бы стать целым миром, раствориться, разлиться в нем, я - замученное сознанием своего безысходного одиночества, неизбежного конца и бесцельного существования; я в кошмаре возвратов, под грузом наследственноси, я - среди природы, где, немо и незримо упрекая его, живут такие же я, я среди природы, мистически ему близкой и кем-то больно и бесцельно сцепленной с его существованием. Для передачи этого я нужен более беглый язык намеков, недосказов, символов: тут нельзя ни понять всего, о чем догадываешься, ни объяснить всего, что прозреваешь или что болезненно в себе ощущаешь, но для чего в языке не найдешь и слова». В тексте взаимодействуют, сменяя друг друга, прямые и непрямые значения слов; ряды неполных предложений с опущенным обозначением предмета речи нарушают линейную последовательность текстовых связей:

Стальная цикада
Я знал, что она вернется И будет со мной - Тоска.
Звякнет и запахнется С дверью часовщика...

Сердца стального трепет Со стрекотаньем крыл Сцепит и вновь расцепит Тот, кто ей дверь открыл...

Жадным крылом цикады Нетерпеливо бьют:
Счастью ль, что близко, рады,
Муки ль конец зовут?..
Столько сказать им надо,
Так далеко уйти...
Розно, увы! цикада,
Наши лежат пути.
Здесь мы с тобой лишь чудо,
Жить нам с тобою теперь Только минуту - покуда
Не распахнулась дверь...
Звякнет и запахнется,
И будешь ты так далека...
Молча сейчас вернется И будет со мной - Тоска.

«Построение речи, - писал о стихотворении Б.А. Ларин, - затрудненное, обрывистое, с неожиданной последовательностью. О тоске - слышать всегда с собою часы, и о тоске небытия».

Так хорошо побыть без слов,
Когда до капли оцет допит...
Цикада жадная часов,
Зачем твой бег меня торопит?

Со стихотворением «Стальная цикада» связано и одно из последних произведений И. Анненского - «Будильник» (1909), в котором образ часов, неумолимо отсчитывающих время, трансформируется в образ механизма будильника, при этом мотив механистичности распространяется и на жизнь сердца, и на человеческое существование в целом:

О чьем-то недоборе Косноязычный бред...
Докучный лепет горя Ненаступивших лет,
Где нет ни слез разлуки,
Ни стылости небес,
Где сердце - счетчик муки,
Машинка для чудес...
И скучно разминая Пружину полчаса,
Где прячется смешная И лишняя Краса.

Образ «стальной цикады» - «цикады часов» - преобразование традиционного для русской поэзии образа, устойчиво связанного с представлениями о механической последовательности измеряемого «мертвого» времени, о приближении к небытию, о «сумеречных» состояниях души (скука, тоска, бессонница). С олицетворением абстрактного имени Тоска мы встречаемся уже в первых строках стихотворения (Я знал, что она вернется И будет со мной - Тоска).

Форма прошедшего времени, открывающая текст (Я знал...), отсылает к предшествующим текстам и усиливает связи между ними: и «миг», и «минута» в результате характеризуются как время предощущения Тоски. Ключевой для поэтики Анненского образ возникает и в финале стихотворения (Молча сейчас вернется И будет со мной - Тоска). Кольцевая композиция текста подчеркивает непроходящую длительность этого психологического состояния и развивает характерные для символизма мотивы Вечного возвращения и бесцельного, пустого кружения. «Стальная цикада», таким образом, противопоставлена другим стихотворениям «трилистника»: в цикле возникают оппозиции «краткость мига (минуты) - томительная длительность, бесконечность Тоски», «миг как преодоление времени - механическая повторяемость дискретных временных моментов».

Грамматическая организация «Стальной цикады» резко отличается от других текстов «трилистника». В стихотворении, во-первых, появляются прямые обозначения лирического героя (я знал, со мной, мы) и адресата (и будешь ты так далека, нам с тобою); во-вторых, оно характеризуется многообразием представленных в нем форм времени и резкой сменой временных планов: прошедшее время -> будущее -> будущее -» настоящее - будущее, при этом в тексте регулярно повторяются формы будущего совершенного (звякнет и запахнется; С дверью часовщика... сцепит и вновь расцепит).

Формы будущего совершенного реализуют значение повторяющегося и обычного действия. Это их осйовное значение ярко проявляется в тексте стихотворения: грамматическое значение неограниченного ряда повторений чередующихся действий служит способом создания образа бессмысленной последовательности, «мертвого» времени, отсчитываемого часами. Бесцельное и бесконечное механическое движение воплощает и образ часовщика, характерный для поэзии символистов в целом. Ср., например:

Меж древних гор жил сказочный старик...
Он был богач, поэт и часовщик...
И вечность звуком времени дробя,
Часы идут путем круговращенья,
Не уставая повторять себя.
(Бальмонт).

На фоне разнообразия форм индикатива (изъявительного наклонения), утверждающих мир реального, в тексте «Стальной цикады» выделяется атемпоральная инфинитивная конструкция со значением возможности (существования), проявление которой, однако, резко ограничено во времени:

Здесь мы с тобой лишь чудо,
Жить нам с тобою теперь
Только минуту - покуда
Не распахнулась дверь...

Здесь характерно вынесение в позицию рифмы (т. е. сильную позицию поэтического текста) и выделение союза пока (покуда) с ограничительной семантикой.

Признак «минутности» распространяется здесь уже не на миг предощущения цельности и счастья, не на проявления чувств и порывы души, а на самое жизнь, на человеческое бытие.

Последовательное расширение границ «минутного», таким образом, составляет основу композиции «трилистника» как целостного сверхтекста, как системного единства. Важную роль в его построении играют грамматические средства.

Л-ра: РЯШ. – 1999. - № 6. – С. 59-66.

Ключевые слова: Иннокентий Анненский,критика на творчество Иннокентия Анненского,критика на стихи Иннокентия Анненского,анализ стихов Иннокентия Анненского,скачать критику,скачать анализ,скачать бесплатно,русская литература конца 19 века

В лирике Анненского образы "заглохшего сада" из "Черного силуэта" и "тинистого дна" из "Я на дне" причудливо объединяются в стихотворении "Последние сирени". В нем поэт открывает возможность сохранения целостности, воссоединения с потерянной Красотой. То есть сюжет его второй части (третьей и четвертой строф, после авторского отточия) начинается там, где заканчиваются два других стихотворения.

В "Последних сиренях" первые две строфы варьируют ситуацию "Я на дне" и концевой части "Черного силуэта". Этот выход - в поэтическом вдохновении, творчестве. В свете "удивительного" и "неуловимого"16 соответствия "Последних сиреней" с "Я на дне" вполне возможно предположить, что "она", к которой обращается лирический герой в первом стихотворении, та же ветхая скульптура из Царскосельского парка, расположенная в одной из его аллей, подобная статуе Андромеды или Расе:

А ты что сберегла от голубых огней,

И золотистых кос, и розовых улыбок?

Под своды душные за тенью входит тень,

И неизбежней все толпа их нарастает...

Чу... ветер прошумел - и белая сирень

Над головой твоей, качаясь, облетает (с. 202).

В таком случае это соседство сирени и статуи в аллее парка - прямой подтекст кончеевского стиха: "...изваянья в аллеях синели". Особенно, если учесть наблюдение Двинятина об "обманчивых членениях", а также о возможной замене "сирени" паронимом "синели": "...изваянья в аллеях синели (Небеса...)".17 Образ сирени в связи с мотивом поэтического вдохновения не характерен для поэзии Поплавского. Зато сирень - знак присутствия Набокова (см. работу Двинятина), которому была близка идея благотворного искусства.

Также не характерен для Поплавского символ винограда. Этот образ встречается у Анненского и связан с ключевой для него темой страдания ради обретения Красоты, темой жалости ко всему обреченному мучаться и умереть. В стихотворении "Сентябрь" виноград в результате метафорической метаморфозы преображен, скорее всего, в царскосельские пруды: "И желтый шелк ковров, и грубые следы, / И понятая ложь последнего свиданья, / И парков черные, бездонные пруды, / Давно готовые для спелого страданья..." (с. 62). Переносное значение "прудов" угадывается, прежде всего, благодаря мотиву спелости, соотносимому с плодами растений (ср. пример в Словаре Даля: "Виноград спеет в октябре". "Здесь груша редко спеет").18 очень точен в деталях: Даль относит такие сорта винограда, как "черный круглый", "черный рассыпной", "черный долгий" к "поздним или осенним".

Мотив страдания и спелости, а также угадываемый в переносном плане образ ягод связывают "Сентябрь" с посвященным осенней тематике сонетом "Конец осенней сказки", также вошедшим в сборник "Тихие песни":

Видит: пар белесоватый

И ползет, и вьется ватой,

Да из черного куста

Там и сям сочатся грозди

И краснеют... точно гвозди

После снятого Христа (с. 70).

"Осенняя сказка" в концовке стихотворения преображается в высшую реальность, символом которой являются голгофские страсти. Анненский возрождает христианско-дионисическую символику винограда. Слова Христа: "Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой Виноградарь" (Ио; 15:1), - удивительным образом совпадают с эпитетом греческого бога "плодоносящих сил земли, растительности, виноградарства, виноделия" Диониса: "виноградная гроздь". Дионис отождествлялся с египетским богом Осирисом, который, "подобно всему растительному миру, ежегодно умирает и возрождается к новой жизни". Виноград сопутствует изображению этих трех богов.

Ярко-красные ягоды из упомянутого сонета Анненского - красного виноградного вина, которое в таинстве евхаристии почитается как кровь Христа.23 Следует подчеркнуть, в пику идее статьи Ходасевича, что Анненский в "Сентябре" и "Конце осенней сказки" воспевает духовную жизнь и возрождение, жизнь вечную, а не смерть, ибо именно такова традиционная языческая и христианская символика винограда, а в его идиостиле смысл этого образа не противоречит основному значению. Хотя у Поплавского нам не удалось найти подобных конкретных реминисценций, идея жалости к страданию, которая содержится в символе винограда у Анненского, конгениальна его творческому мировоззрению. Его поэзия словно просвечивает сквозь символику предшественника. В замыкающем сборник "Флаги" стихотворении "Солнце нисходит, еще так жарко..." (с посвящением Георгию Адамовичу) Поплавский назвал (в 3-й строфе) "надежду на жалость" "душой мирозданья". Эта надежда - неотъемлемое свойство изображенного во 2-й строфе "лета":

Еще мы так молоды. Дождь лил все лето,

Но лодки качались за мокрым стеклом.

Трещали в зеленом саду пистолеты.

Как быстро, как неожиданно лето прошло (с. 90).

Первые три стиха этого четверостишия высоко оценил Набоков в своей рецензии на "Флаги": "Прекрасные строки, - сыро, зелено, - вольно дышится".24 "Вольно дышится", когда жива "надежда на жалость". При цитировании рецензент опустил последнюю строчку четверостишия, как бы не согласившись с пессимистической идеей поэта. В письме к Ю. Иваску Поплавский писал: "Удивление и жалость – вот главные реальности или двигатели поэзии". Возможный генезис темы жалости выясняется в следующем четверостишии Поплавского из сборника "Снежный час":

Молчи и слушай дождь.

Не в истине, не в чуде,

А в жалости твой Бог,

Все остальное ложь.

Последние три строки звучат как логический вывод из первого стиха, представляющего собой, в свою очередь, как бы образно-мотивный концентрат "осеннего" стихотворения Анненского "Октябрьский миф", вошедшего в "Трилистник дождевой":

Мне тоскливо. Мне невмочь.

Я шаги слепого слышу:

Надо мною он всю ночь

Оступается о крышу.

И мои ль, не знаю, жгут

Сердце слезы, или это

Те, которые бегут

У слепого без ответа,

Что бегут из мутных глаз

По щекам его поблеклым,

И в глухой полночный час

Растекаются по стеклам (с. 110).

Имя И. Ф. Анненского упомянуто почти во всех федеральных программах для 11-го класса. Авторы всех этих программ считают необходимым раскрыть “глубокий философский и психологический смысл и совершенство художественной формы стихотворений” Анненского, обратить внимание на Мотив одиночества и другие мотивы , преобладающие в лирике поэтов-символистов.

Но дать представление о лирике Анненского, прочитав даже все 10–12 стихотворений, названных совокупно всеми программами, невозможно. Нужна универсальная программа, приемлемая для обычных школ, лицеев и гимназий с углублённым изучением литературы.

Мы включили в круг изучения более девяти текстов, осознавая, что и за их перечнем остались замечательные стихотворения, которые сделали бы более убедительным тезис о глубоком смысле лирики Анненского, её психологизме и художественном совершенстве. Из минимально возможного времени, отведённого на изучение темы, мы рассчитываем свою программу на три урока.

Изучению Анненского должна быть предпослана вводная лекция учителя о поэзии Серебряного века. Учащиеся уже должны получить хотя бы элементарное представление о таких теоретических понятиях, как Реализм и модернизм, и их трансформациях в истории русской культуры конца XIX - начала XX века.

Прежде чем говорить с учащимися о феномене Анненского, особенностях его поэтики, определимся с терминами и понятиями, необходимыми, когда речь идёт о лирических произведениях. Это такие понятия, как Поэтика, лирическая система, лирический герой, поэтический Или Художественный мир , которые ещё не стали столь же привычными для школы, как композиция, сюжет, изобразительно-выразительные средства языка и так далее.

Самое широкое определение термина Поэтика дано в

Литературном энциклопедическом словаре (М., 1987. С. 295): “Поэтика - это внутреннее строение произведения, это система эстетических средств, с помощью которых автор создаёт новую, теперь уже художественную реальность”. Поэтика отвечает на вопросы: как Сделано произведение, как строится поэтический мир лирического стихотворения, как взаимодействуют форма и содержание.

Понятия Лирическая система и Лирический герой доступно и убедительно разъяснены в работе Б. О. Кормана

(М.: Просвещение, 1972. С. 57–61). Под лирической системой понимается совокупность лирических произведений, объединённых единым миропониманием автора и единым поэтическим строем.

Если говорить о восприятии мира Анненским, его миропонимании, то оно было сложным и преимущественно трагическим, что и определило характер его лирического героя, который выражает авторское сознание и организует поэтический мир лирики поэта в единое целое.

О многих особенностях своей системы Анненский сказал сам в своих

Книгах отражений , в частности в статье

О современном лиризме . Отметим эти особенности.

1. Главное, что поэт культивировал намеренно, - это многоплановость, многозначность слова, образа, когда в одном накапливается как бы несколько смыслов, как сказал бы Г. Гадамер, “дремлющих смыслов”. Анненский говорит следующее: “Мне вовсе не надо обязательности одного и общего понимания. Напротив, я считаю достоинством лирической пьесы, если её можно понять двумя и более способами или, недопоняв, лишь почувствовать её и потом доделывать мысленно самому” (

Книги отражений . М., 1979. С. 333–334). “Недоговорённость”, синтаксическая прерывистость многих стихов Анненского рассчитана на ассоциативность мышления и творческий отклик читателя.

2. Любимый способ организации стихов у Анненского - циклизация и микроциклы, когда каждое стихотворение в контексте цикла приобретает новые оттенки смыслов, как в

Трилистниках и в

Складнях , где дополнительные смыслы каждого стихотворения приобретаются через сходство или контраст с другими стихами, как, например, мрачно-трагическое первое стихотворение цикла

Трилистник весенний противоречит жизнерадостному заглавию всего цикла. Оксюморон как художественное средство присуще как отдельным стихотворениям, так и целым циклам.

3. Внутренняя гармония всей лирики Анненского создаётся единством мотивов, которые “пронизывают” разные по темам

Трилистники ,

Складни ,

Разбросанные листы и все другие стихи, написанные поэтом и не вошедшие в сборники

Тихие песни и

Кипарисовый ларец .

4. В лирике Анненского органически сочетаются элементы символизма, акмеизма, футуризма, в результате чего сложилась неповторимая, уникальная поэтическая система.

5. Мастерское владение размерами стиха, оригинальные ритмы и рифмы, интонационное разнообразие определили удивительную музыкальность стихов Анненского, чему также содействовал выбор сонета, форму которого поэт довёл до совершенства.

6. Анненский вводит в свою лирику будничную разговорную речь, что не было свойственно символистам. В стихах

Нервы ,

Пластинки для граммофона и

Шарики детские звучат уличные крики, бытовой говор, что для такого изысканного поэта кажется несвойственным и невероятным. Эту особенность отметил Юрий Нагибин (Смена. 1986. № 7. С. 27).

7. Особенностью поэтики Анненского является уподобление человека вещам, когда через судьбу вещи прозреваются судьба и образ человека, что мы наблюдаем в

Старой шарманке или

Стальной цикаде , где человек оказывается ненужным, как отыгравшая своё время шарманка или сломанные часы, которые отдали в починку. Здесь один смысл просвечивается через другой, чему способствует использование символов и аллегорий.

В материалах к первому уроку мы называем источники, которые помогут учителю подготовить программу этого занятия и дать представление об идейно-художественном единстве Серебряного века и таких поэтических системах, как символизм, акмеизм, футуризм.

Нам кажется, что жёстко привязывать Анненского к символистам не следует: это большой русский поэт философского склада, занимающий особое место в истории Серебряного века уже потому, что не примыкал ни к одному направлению и житейски был от всех отдалён, и потому, что его признавали своим учителем и символисты, и акмеисты, и футуристы.

Система наша включает три урока.

Урок первый. Жизненный и творческий путь И. Ф. Анненского. Сборник

Тихие песни . Урок второй.

Кипарисовый ларец и

Книги отражений . Урок третий. Мотивы лирики Анненского и своеобразие его лирической системы.

Предложенный нами вариант уроков рассматривается как один из возможных, учитывая то, что об изучении темы

Лирика Анненского пока методика не дала никаких рекомендаций, кроме кратких аннотаций в программах. Мы ограничиваемся лишь изучением лирики поэта и кратким знакомством с его

Книгами отражений , но совсем не касаемся его переводческой деятельности и его деятельности как писателя-драматурга. Разработка программы изучения в школе многогранного творчества И. Ф. Анненского - дело будущего: художественное наследие талантливого русского поэта, критика, переводчика, драматурга заслуживает того, чтобы с ним познакомить подрастающее поколение россиян более широко в обычной школе, может быть, на факультативных занятиях, и обязательно в учебных заведениях с углублённым изучением литературы.

Урок первый

Жизненный и творческий путь Иннокентия Фёдоровича Анненского (1855–1909). Сборник

Тихие песни (1904)

Основные задачи первого урока: познакомить учащихся с личностью поэта, основными фактами его биографии; показать, чем замечательна его лирика и почему она выдержала испытания временем; обозначить основные мотивы его творчества и особенности его художественного мира; определить место лирики И. Анненского в системе поэзии Серебряного века.

Урок нуждается в оформлении, которое помогло бы представить облик самого поэта и лица его современников: В. Брюсова, К. Бальмонта, А. Блока, Вяч. Иванова, И. Северянина, А. Ахматовой, Н. Гумилёва, О. Мандельштама, В. Маяковского и других поэтов, имена которых назывались во вводном уроке и которые определяли литературную атмосферу начала XX века. Поскольку об И. Ф. Анненском ученики слышат впервые и жизненный путь им неизвестен, желательно заранее подготовить краткую биохронику поэта на доске, в

Литературной газете или на специальном листе.

Эпиграфом к уроку можно взять стихотворение А. А. Ахматовой

Учитель и её слова “Ведь все поэты из него вышли: и Осип, и Пастернак, и я, и даже Маяковский”. Слова эти неоднократно будут подтверждаться, когда учащиеся начнут знакомство со стихами Анненского. Приведём текст стихотворения А. Ахматовой, к смыслу которого можно обратиться в конце урока, когда трагическая судьба самого поэта и его творчества будут открыты ученикам.

А тот, кого учителем считаю,

Как тень прошёл, и тени не оставил.

Весь яд впитал, всю эту одурь выпил,

И славы ждал, и славы не дождался,

Кто был предвестьем, предзнаменованьем,

Всех пожалел, во всех вдохнул томленье -

И задохнулся...

1. Наметим программу уроков, их содержание. На предыдущем уроке должно быть сказано о месте Серебряного века в истории русской культуры, о направлениях поэзии и поэтах, их представляющих.

2. Теперь даётся биографическая справка об И. Ф. Анненском (см. литературу в конце статьи). Рассказ учителя и записывание дат в тетради с кратким комментарием основных фактов.

3. Обращение к стихотворению А. Ахматовой

Учитель . Что сказано в нём об Анненском-человеке и особенностях его поэзии?

4. Краткая характеристика сборника

Тихие песни и сравнение его названия с “громкими” названиями сборников В. Брюсова

Граду и миру , К. Бальмонта

Будем как солнце , Вяч. Иванова

Кормчие звёзды , Ф. Сологуба

Лазурные горы , А. Блока

Стихи о Прекрасной Даме .

Чтение стихотворения

В дороге .

Какие привычные картины русского пейзажа нарисованы? Какое чувство они вызывают у лирического героя? Обратите внимание на их образность, конкретность. Отметьте выразительность и точность эпитетов.

Как взаимодействуют в стихотворении время и пространство; где и когда, в какое время года происходит действие? Какие знаки об этом свидетельствуют? Как показано утреннее пробуждение деревни? Понятен ли вам образ “и с бадьями журавли, выпрямляясь, тихо стонут”?

О каком состоянии лирического героя свидетельствуют слова: “тошно сердцу моему”, “уводила думу дума”?

Какую художественную функцию выполняет хореический размер стиха?

Прочитаем последнюю строфу. Почему именно после строк “Дед идёт с сумой и бос, // Нищета заводит повесть...” следует восклицание: “О, мучительный вопрос! Наша совесть... Наша совесть...”? Попытайтесь разъяснить его смысл. Обратите внимание на синтаксическую конструкцию этих строчек. Свяжите два выражения - “в предчувствии мороза” и “дед идёт с сумой и бос” - с состоянием мужиков, ночующих под телегой, которых одолевают “кошмары снов”.

Что вы скажете о самом лирическом герое, от лица которого ведётся повествование?

Какое начало вы выбрали бы, если бы вам предложили дать письменный разбор этого стихотворения: “Это стихотворение о мучительном состоянии героя, его ранимости и совестливости при виде картин русской деревни...” или “В воображении встаёт картина: в холодное раннее пробуждается бедная деревня, на окраине которой остановился на ночь обоз, появляется нищий

с сумой и бос - и это накануне заморозков”?

5. Прочитаем стихотворение

К портрету Достоевского , хотя оно и не входит в состав сборника

Тихие песни .

В нём Совесть сделалась пророком и поэтом,

И Карамазовы, и бесы жили в нём, -

Но что для нас теперь сияет мягким светом,

То было для него мучительным огнём.

Как связаны эти два стихотворения?

Как прозвучала в последнем стихотворении тема творчества и тема ответственности художника перед своей совестью?

Какие ассоциации рождаются у вас со стихотворением

Пророк А. С. Пушкина и другими его стихотворениями о назначении поэта и поэзии? Можно ли сказать, что И. Ф. Анненский, как и Ф. М. Достоевский, продолжает пушкинскую традицию во взгляде на назначение искусства?

Убедимся в этом, обратившись к двум высказываниям И. Ф. Анненского.

“Всякий поэт, в большей или меньшей мере, есть учитель и проповедник. Если писателю всё равно и он не хочет, чтобы люди чувствовали то же, что он, желали того же, что он, и там же, где он, видели доброе и злое, он не поэт, хотя, может быть, очень искусный сочинитель” (Анненский И. Ф. О формах фантастического у Гоголя).

“Теория искусство для искусства давно и всеми покинутая глупость” (Анненский И. Ф. Достоевский // Книги отражений. С. 238).

6. Чтение стихотворения

. Это стихотворение, исполненное любви к детям и чувства покаяния от лица всех взрослых за обиды, ими нанесённые.

Но безвинных детских слёз

Не омыть и покаяньем,

Потому что в них Христос

Весь, со всем своим сияньем.

И заканчивается стихотворение строфой, где звучит страстный призыв гуманного совестливого человека ко всему миру.

Ну а те, что терпят боль,

У кого как нитки руки...

Люди! Братья! Не за толь

И покой наш только в муке...

Все пишут об Анненском как о символисте, акмеисте, мастере, знатоке античности, но он был прежде всего великим гуманистом, истинно русским интеллигентом с обострённой совестью.

7. Краткая характеристика двух выпусков

Книг отражений .

Домашнее задание

1. Выучить наизусть стихотворение

Книг отражений об уже известном писателе или поэте и ответить письменно на вопрос: что нового открыл мне Анненский в своей статье?

Задание по

Книгам отражений (М.: Наука, 1979. Серия

Литературные памятники ) можно несколько расширить и тем самым облегчить работу ученикам.

1. Обратите внимание на предисловие, написанное самим Анненским, и на то, как он объясняет название книги: “Критик стоит обыкновенно вне произведения: он его разбирает и оценивает. Он не только вне его, но где-то над ним. Я же писал здесь только о том, что Мной владело , за чем я Следовал , чему я Отдавался , что я хотел сберечь в себе, сделав собой. Вот в каком смысле мои очерки - Отражения , это вовсе не метафора” (слова выделены самим автором; с. 5).

2. Выберите любой из очерков и ответьте на вопрос: в чём оригинальность подхода критика к личности и творчеству уже популярного вам писателя или поэта?

3. Индивидуальные задания. Из раздела

Дополнения дать оценку статье

О современном лиризме ; ответить на вопросы.

Что сказано в главе

Они о современных символистах?

Прочитайте из раздела

Портреты о В. Я. Брюсове. Что оценил в его творчестве Анненский?

О Фёдоре Сологубе. Что в творчестве Сологуба кажется Анненскому сомнительным?

Что вы узнали об Андрее Белом из очерка Анненского?

Какие мысли о поэтах Серебряного века, своих современниках, высказал Анненский в заключении?

К сожалению, нет времени на более подробное знакомство с оригинальными очерками Анненского о поэтах, с творчеством которых учащимся придётся знакомиться далее.

Задача учителя - заронить в сознание выпускников название

Книги отражений и элементарное представление о её составе.

Урок второй

Кипарисовый ларец и

Книги отражений

Задачи этого урока: раскрыть многообразие мотивов лирики Анненского и показать их связь с поэзией XIX века, близость его поэтики к символистам, указать на элементы других поэтических систем Серебряного века и дать хотя бы элементарное представление об Анненском-критике.

Эпиграфом к уроку можно взять строку из стихотворения

Он и я : “Я, как настройщик, все лады перебираю осторожно”.

Перед тем как обратиться к

Кипарисовому ларцу , необходимо вспомнить определение художественных направлений Серебряного века - символизм, акмеизм, футуризм, - которые были даны на вступительном занятии по поэзии Серебряного века.

1. Началом должно быть Слово учителя о прямом и символическом смысле названия сборника

Кипарисовый ларец и его построении. Предлагаем краткое содержание этого слова.

У сборника

Кипарисовый ларец в какой-то мере типичное для поэтов Серебряного века, любивших оригинальные и необычные заглавия, название. Это настоящий ларец из кипарисового дерева, в котором Анненский хранил свои тетради со стихами. Но не может не звучать и символическое значение: в русской традиции кипарис понимался как дерево скорби, а согласно античной легенде в этом дереве была заключена душа юноши Кипариса, любимца Аполлона. Возможно, в названии скрыта ещё одна тайна поэта - он хотел вызвать ассоциацию со смыслом книги своего любимого французского поэта Шарля Кро

Сандаловый ларец .

Композиционно

Кипарисовый ларец состоит из трёх разделов:

Трилистники - по три стихотворения в каждом (три листка),

Складни - по несколько стихотворений и

Размётанные листы . Каждый из циклов связан внутри темой или мотивом, а все вместе циклы отражают единое миросозерцание автора.

Каждый трилистник имеет название, служащее как бы ключом к содержанию стихов цикла (

Трилистник обречённости , трилистник лунный, призрачный, трилистник толпы, одиночества и так далее). Заглавие является важнейшим элементом поэтики Анненского: оно, как правило, многозначно и имеет завуалированный смысл.

М. Волошин вспоминал о том, как Анненский читал свои стихи: “Иннокентий Фёдорович достал большие листы бумаги, на которых были написаны стихи. Затем он торжественно, очень чопорно поднялся с места (стихи он всегда читал стоя)... Окончив стихотворение, Иннокентий Фёдорович всякий раз выпускал листы из рук на воздух (не ронял, а именно выпускал), и они падали на пол у его ног...” (Памятники культуры. Л., 1983. С. 70).

“Эти выпускаемые из рук листы - то ли

размётанные листы , то ли

опавшие листы , - плавно покачиваясь, опускались в русскую поэзию, становясь её плотью и кровью. Без

Кипарисового ларца она уже давно не мыслима, как немыслима и вся русская культура без царскосельского эллиниста, полиглота, барина, декадента, директора гимназии, поэта мучительной совести” - так закончил вступительную статью к

Кипарисовому ларцу Н. Богомолов (с. 50).

В литературоведении много говорилось о своеобразии построения сборника, состоящего из трилистника и складней. Кое-кто считает построение сборника “затейливым”, “искусственным”, “условно составленным”, так как иногда очень трудно уловить связи между стихами внутри “трилистников” и “складней”, хотя эта связь просматривается через темы, мотивы, как в

Трилистнике тоски - через ассоциации, как в

Трилистнике огненном - через связь символическую, например,

Смычок и струны ,

Старая шарманка , в которых вещи замещают человека и наделяются человеческими свойствами, но в “некоторых трилистниках принцип сочетания невозможно установить без натяжек” (Гинзбург Л. С. 329).

Но все стихи трилистников и складней объединяет одна тема - жизнь человека, жизнь его духа на фоне природы и города, причём “природная” сущность человека для поэта одинаково значима с его “городской, урбанистической”, поскольку он живёт не только в природном мире, но и в окружении вещей, рождённых цивилизацией, и в соприкосновении с тем и с другим связана его жизнь и внешняя - материальная, и духовная. Счастливыми для него оба эти мира не оказываются.

Если городская жизнь и всё, что к ней относится, для большинства русских поэтов XIX века - Фета, например, - была уже “дурной, низкой жизнью”, остающейся за гранью поэтического, то для Анненского современный человек - это городской человек. Город - это конкретные условия его существования, это вещи, которые его окружают и с которыми соприкасается его душа, - это и будильник, и шарманка, и вагон железной дороги… Природа как бы отодвинута от человека и входит в поэзию Анненского в виде загородного дома, дачи. Зато в жизнь человека включается паровик, станция, вагон, кондуктор (

Мы на полустанке ,

Трилистник сумеречный . Его состав:

Сиреневая мгла ,

Тоска мимолётности и

Свечку внесли .

Сиреневая мгла

Представьте реальную ситуацию стихотворения. Символом чего является “сиреневая мгла” для героя? Очевидно, символом любовного чувства, но чувства тяжкого, безнадёжного.

Обратите внимание на диалог. О чём просит герой, о чём мечтает?

Итак, это загадочное стихотворение в стиле символистской поэтики. Образы зашифрованы: она - “сиреневая мгла”, он - герой, тоскующий о любви, о желанной женщине, которая бы полюбила его, доверилась ему. Ответ её загадочен, но достаточно прозрачен, если упоминается “омут” под “тонким льдом”. Омут - это тоже символ, не сулящий ничего хорошего.

Тоска мимолётности

Какой смысл имеет факт, что действие происходит в сумерках, когда луна ещё только всходит? Что вообще человек переживает в это время суток?

О каком состоянии героя можно догадаться по словам: “в безнадёжности”, “уже незрячие тоскливо-белы стены”, “так чёрны облака”, “Там всё, что прожито, - желанье и тоска, // Там всё, что близится, - унылость и забвенье”.

Прочитаем третью строфу. Как действуют сумерки на героя, и был ли он счастлив вечером, хотя он говорит “здесь вечер как мечта...”?

Попытайтесь перевести на свой язык строчки:

Но сердцу, где ни струн, ни слёз, ни ароматов,

И где разорвано и слито столько туч...

Свечку внесли

Как поэт говорит о наличии двух миров, в которых живёт человек? Прочитайте первые две строфы.

Чем характерен этот второй мир, “иная среда, где живём мы совсем по-другому”, то “далёкое”, что иногда ощущается человеком, тот “чуткий мир”, который иногда открывается нам в сумерки?

Прочитаем последнюю строфу. Как размер стиха и перекрёстная рифма передают музыкальность звучания и прелесть момента, когда свет свечи отгоняет все призраки?

Как бы вы обосновали правомерность включения прочитанных трёх стихотворений в единый “трилистник”? И объясните, почему он называется “сумеречным”?

Приходилось ли вам испытывать в сумерки такие ощущения и мысли, о которых поведал в этих трёх стихотворениях И. Ф. Анненский?

Рассмотрим мотив Двоемирия , свойственный поэтам-символистам.

Мучительный сонет (

Трилистник призрачный )

Какие детали земной жизни названы в стихотворении? (“Пчелиное гуденье”, “ноющий комар”, “талый снег”, “прядь волос” и др.)

Какие знаки другого мира указаны в третьей строфе сонета? Попытайтесь объяснить образ: “И музыки мечты, ещё не знавшей слова...”

Вспомните определение сонета как стихотворной формы и скажите, как вы понимаете последние две строчки? Какой смысл вкладывали символисты в понятия “миг”, “сгореть в огне”?

Как вы понимаете само слово “мука” в ряду синонимов: Мучение, терзание, страдание, каторга, пытка ?

Можно ли сделать вывод о том, что уже в поэтике первого трилистника проявились элементы символистских и акмеистических систем?

3. Обозначим основные мотивы лирики И. Ф. Анненского, чтобы помочь учащимся войти в мир поэта, и назовём стихи, воплотившие эти мотивы.

Мотив двоемирия (

Свечку внесли ,

Мучительный сонет ).

Мотив тоски и одиночества человека, живущего в неблагополучном мире. Противопоставление мира реального миру идеальной красоты (

Тоска мимолётности ,

Тоска припоминания ,

Тоска маятника ,

Бесследно канул день ,

Мучительный сонет ).

Мотив сочувствия и жалости к несчастным (

В дороге ,

Картинка ).

Мотив совести, ответственности каждого за всё, что совершается при нём (

К портрету Достоевского ,

Старые эстонки ).

Мотив неприятия буржуазного мира с его жестокостью, “рыночностью”, уподоблением человека вещи (

Кулачишка ,

То было на Валлен-Коски ).

Мотив возвышенной любви и невозможности её в этом мире (

Среди миров ,

Сиреневая мгла ,

Смычок и струны ).

Мотив мучительности творчества (

Поэзия ,

Поэту ,

Старая шарманка ).

Мотив природы, отторгнутой от жизни городского человека и страдающей от него (

За оградой ,

Желание жить ,

Ноябрь ,

Ветер ).

На этом же уроке можно послушать выступления учащихся о статьях, прочитанных в

Книгах отражений .

Домашнее задание

Одной группе учащихся дать характеристику стихам, включённым в трилистники: сентиментальный, осенний, дождевой, призрачный, ледяной, вагонный, кошмарный и так далее.

Выбрать для разбора и интерпретации в классе из каждого трилистника одно стихотворение, самое значительное, по их мнению, из трёх. Обратить внимание на поэтический мир стихотворений, состояние лирического героя и изобразительно-выразительные средства языка, передающие это состояние.

Складней и прокомментировать одно-два.

Третьей группе дать характеристику стихам из раздела

Разбросанные листы .

Четвёртой группе охарактеризовать в издании

Иннокентий Анненский в Большой серии

Библиотеки поэта (1990) раздел

Чтобы облегчить домашнюю работу, можно сразу назвать стихи, которые желательно разобрать в каждом из трилистников, и даже дать вопросы, так как стихи Анненского не так-то просто понять, они требуют работы воображения, рассчитаны на ассоциативность мышления, уже сложившийся, достаточно высокий уровень эстетического развития.

Учащиеся должны обязательно познакомиться со стихами: из

Трилистника сумеречного -

Тоска мимолётности ; из

Трилистника соблазна -

Смычок и струны ; из

Трилистника сентиментального -

Старая шарманка ; из

Трилистника осеннего -

То было на Валлен-Коски ; из

Трилистника обречённости -

Чёрный силуэт ; из

Трилистника проклятия -

Кулачишка ; из

Трилистника призрачности -

Мучительный сонет ; из

Трилистника из старой тетради -

Тоска маятника ; из

Трилистника балаганного -

Шарики детские ; из

Трилистника замирания -

Осень ; из

Трилистника одиночества -

Дальние руки .

Приведём примерные вопросы к отдельным стихотворениям, которые учащиеся будут разбирать дома самостоятельно. Учитель сам определит, какие из этих разборов прозвучат на следующем уроке.

Чёрный силуэт (

Трилистник обречённости )

Какая картина представляется вашему воображению и как обозначены время и пространство?

Определите размер стиха и скажите, какую функцию он в данном случае выполняет, какую интонацию определяет.

Какие слова говорят об угнетённом состоянии героя?

Как понимаете первую строфу? Что в этой жизни угнетает героя? (Жизнь, исполненная лжи, обмана, “тоска растущего испуга” - вот причины тягостного состояния.)

О чём герой мечтает, о чём говорят строки: “тоскою пожираем”, “тот мир, тот миг с его миражным раем”? (“Уж мига нет”, то есть счастья нет, миг исчез.)

Что могут значить многоточия в последней строфе? О каком состоянии героя они свидетельствуют?

И наконец: что же вызвало такое тягостное состояние героя? Как вы его объясните?

Попытайтесь воссоздать всю картину, на фоне которой протекает внутренний монолог героя.

Элементы какой художественной системы здесь явно обнаруживаются? Какой символ определил тональность всего стихотворения?

Правильно ли будет, если мы определим тему стихотворения как Размышление героя о несбыточности счастья при созерцании силуэта “на зеркале гранита” - памятнике, когда в его сознании предстаёт вся его жизнь?

Складней желательно разобрать стихотворение

Милая , построенное на диалоге, где разговор ведут ОН и ОНА,

Две любви или

Другому , в котором есть фраза: “среди людей, которые не слышат”.

Размётанные листы желательно обратить внимание учащихся на стихотворение

Сестре , где речь идёт о воспоминаниях детства, о сестре Алине, няне, милой сердцу детской.

Тринадцать строк - совершенное по форме творение с несколько загадочной последней пятистрочной строфой, которая начинается так: “Я люблю только ночь и цветы” - и которую должны разгадать учащиеся.

Нервы - стихотворение, свидетельствующее о том, что Анненский абсолютно владел искусством использования разговорной речи. В состоянии нервного напряжения картины скачут в голове без всякого порядка: здесь и жена, и продавец, и почтальон - у каждого свой голос, своя тема. Можно прочитать

Колокольчики , в которых есть всё, что стало основой эстетической системы футуристов.

Прерывистые строки - стихотворение, свидетельствующее об умении поэта передать сложнейшее душевное состояние двух любящих или любивших людей, прощающихся на вокзале, возможно, навсегда. Она замужняя женщина и, видимо, несчастная. Напряжённая ситуация передана синтаксическими средствами с необычайным мастерством. Стилистика этого стихотворения потом повторится неоднократно у Ахматовой и Маяковского.

шарики детские - озорное стихотворение, изображающее продавца цветных шаров на рынке. Великолепно передан шум базарной толпы и характер продавца, который приговаривает, балагурит, сыплет прибаутками, шутит. Трудно представить, что подобное стихотворение мог сочинить Анненский, герой которого обычно тоскует, несчастлив во всём - и вдруг такой фейерверк веселья, озорства, розыгрыша.

Гармония

Как показан мир реальный и мир идеальный?

Как показана устремлённость к идеалу?

В чём лирический герой видит спасение мира, почему люди должны понимать друг друга?

Что значит образ - “средь огня”? В чём смысл жизни? За что человек может “зацепиться”, чтобы устоять?

Что такое “миг” и можно ли его продлить?

Почему осень занимает особое место в жизни человека? (У Пушкина это пора осмысления прошлого, настоящего и будущего.)

Почему избран морской пейзаж? (Символ у Пушкина.)

Возможна ли гармония на земле?

4. Так почему поэзия Анненского волнует нас? Почему пережила свой век? В чём её значение? Коллективный ответ учащихся.

5. Прослушивание романса на стихи

Среди миров композитора А. Суханова.

Урок третий

Продолжение темы второго урока. Многообразие мотивов лирики И. Анненского и своеобразие его лирической системы

Проблемы этого урока: подвести итог наблюдениям над поэтическим строем стихотворений Анненского, показать их близость традициям русского классического стиха и то новое, что позволит в системе И. Анненского отметить элементы таких формирующихся направлений Серебряного века, как символизм, акмеизм, импрессионизм и футуризм. Обратить внимание на многообразие мотивов.

Эпиграфом к уроку могут быть слова из стихотворения

Третий мучительный сонет :

Но я люблю стихи - и чувства нет святей:

Так любит только мать, и лишь больных детей.

На доске должно быть определение сонета: “Сонет - это краткое (не более четырнадцати строк) стихотворение лирико-философского характера, созданное по строгим правилам: первые две строфы четырёхстрочные, две последние - трёхстрочные” (Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. С. 411–412).

1. В начале урока необходимо познакомить учащихся с термином Мотив , хотя чёткого определения этого понятия современное литературоведение пока не выработало. Так что толкование его может быть только приблизительным, составленным на основе статей из

Литературного энциклопедического словаря ,

Музыкального энциклопедического словаря ,

Введения в литературоведение (М., 1999. С. 202–209),

Теории литературы В. Е. Хализева (М., 2000. С. 266–269), статей В. И. Тюпы, работающего над словарём мотивов (Тюпа В. И. Тезисы к проекту словаря мотивов // Дискурс. Новосибирск, 1999. № 2), статьи

Мотивы в

Лермонтовской энциклопедии (М., 1981. С. 290–299),

Литературных лейтмотивов Б. М. Гаспарова (М., 1994) и других. Все эти толкования так или иначе восходят к

Исторической поэтике А. Н. Веселовского (М., 1989).

Во всех названных источниках в лирических произведениях мотив осознаётся как комплекс устойчивых, повторяющихся чувств, образов, идей. В

Лермонтовской энциклопедии доступно объяснено Взаимодействие темы и мотива на примере творчества М. Ю. Лермонтова. “Одиночество - мотив, пронизывающий почти всё творчество и выражающий умонастроение поэта. Это одновременно и мотив, и сквозная, центральная тема его поэзии, начиная с юношеских стихов и кончая последующими... Ни у кого из русских поэтов этот мотив не вырастал в такой всеобъемлющий образ, как у Лермонтова” (с. 290–312). Этот “всеобъемлющий мотив, а вернее сказать, тема воплощается во взаимодействии мотивов: свободы, гордого одиночества, волн, действия и подвига, изгнанничества, памяти и забвения, времени и вечности, любви, смерти, судьбы и т. д.” (Введение в литературоведение. М., 1999. С. 208).

Каждый из названных мотивов как бы расширяет, конкретизирует общий мотив одиночества, общую тему, которая объединяет всю лирику М. Ю. Лермонтова в единое целое.

В свете сказанного ученикам легче понять взаимодействие мотивов у И. Ф. Анненского. Единый мотив, единая тема объединяет всю лирику поэта - это тема всеобъемлющего неблагополучия человеческого существования в системе цивилизации наступающего XX века, и это неблагополучие ощутимо выявляется через взаимодействие мотивов одиночества, муки, невозможности любви, расколотости мира, уподобления человека вещам и так далее. Истоки этих мотивов, как и в лирике Лермонтова, - в реальной действительности нового времени.

2. Чтение и анализ стихов, прочитанных дома, коллективное определение их мотивов. Вновь коснёмся лишь некоторых из них.

Мотив тоски и одиночества

Тоска припоминания (

Трилистник тоски )

Почему герою сейчас так тяжко? Прочитайте вторую строфу; почему ему хочется уйти от людей?

Что в безотрадном прошлом всё-таки было хорошего и как это воспоминание характеризует героя?

Тоска мимолётности (

Трилистник сумеречный )

Как мотив одиночества выражен в системе зрительных образов и душевном состоянии героя? Обратите внимание на определения “туманный диск луны”, “незрячие тоскливо-белы стены”, “чёрны облака”.

О чём свидетельствуют следующие строки:

Там всё, что прожито, - желанье и тоска,

Там всё, что близится, - унылость и забвенье.

Какой смысл в троекратном употреблении усилительной частицы -ни : “ни струн, ни слёз, ни ароматов”?

Как вы понимаете метафору: “И где разорвано и слито столько туч... // Он как-то ближе розовых закатов”?

Чем напоминает это стихотворение лермонтовское

И скучно, и грустно... ?

Мучительный сонет (

Трилистник призрачный )

Как вы понимаете название стихотворения? Объясните само слово “мука” в ряду синонимов: мучение, страдание, терзание, каторга, пытка.

Что нужно герою для счастья? Какие реалии земной жизни названы в стихотворении?

Как вы понимаете выражение: “И музыки мечты, ещё не знавшей слова”?

Верит ли герой в возможность этого “мига” здесь, на земле? Почему в этот призыв вложено столько страсти?

Тоска маятника (

Трилистник из старой тетради )

В каком состоянии находится герой стихотворения и что усугубляет это состояние (“дождик”, “ветер”, “точно вымерло всё в доме”, “жёлт и чёрен мой огонь”, “тяжко переступит конь”, “тело скорбно и разбито”)?

Маятник не даёт уснуть герою. Как передана монотонность действий маятника и какое действие он оказывает на человека?

Как через ход часов создаётся образ чудовища, которое не даёт человеку спать? Отметьте образы: “ходит-машет сумасшедший”, “ходит-ходит, вдруг отскочит”, “зашипит и захохочет”, “ходит-машет… с злобным рвеньем”, “

так-то, так-то повторяет маниак”.

Как в двух последних строфах преодолевается действие маятника и герой погружается в сон?

Чем замечательна эта зарисовка? Как проявилось мастерство поэта как психолога и реалиста?

Что вы можете сказать о душевном состоянии лирического героя Анненского, если только в заглавия стихотворений слово Тоска входит пятнадцать раз? (

Тоска вокзала ,

Тоска мимолётности ,

В каком смысле употреблено в этом стихотворении понятие “тоска”? И в чём необыкновенная прелесть этого стихотворения?

Мотив трагизма и невозможности гармонии в любви

Смычок и струны (

Трилистник соблазна )

Как в первой строфе передано чувство непонимания, которое так свойственно людям?

Как развивается мотив узнавания? Прочитайте 3, 4, 5 строфы.

О чём свидетельствует финал? Было ли найдено взаимопонимание навсегда, о чём предостерегает слово “чёрный” бархат?

Рассмотрите стихотворение с точки зрения символистской поэтики.

Какие образы нарисованы с поразительной ясностью и конкретностью?

Мотив незащищённости человека в этом мире, уподобление его вещи

Старая шарманка (

Трилистник сентиментальный );

То было на Валлен-Коски (

Трилистник осенний )

Какую истину людского существования утверждает поэт через судьбу старой шарманки? Обратите внимание на последнюю строфу.

И как во втором стихотворении в связи с судьбой куклы, бросаемой в водопад Валлен-Коски на реке Вуока в Финляндии для увеселения окружающих, сказано, как горько, что и с людьми поступают так же, и почему “обида куклы обиды своей жалчей”?

Как бы вы определили мотив, обозначенный в последней строфе?

Мотив неприятия буржуазного мира с его жадностью и жестокостью

Кулачишка (

Трилистник проклятия )

Что, по-вашему, могло послужить толчком к написанию стихотворения?

Как показан быт “кулачишки”?

Найдите детали, которые свидетельствуют о том, что речь идёт о трагической судьбе девушки.

Как вы понимаете последнюю строфу, как понимаете метафору: “Скормить Помыканьям и Злобам // И сердце, и силы дотла...”?

Почему стихотворение названо уничижительным словом “кулачишка”?

Можно сказать, что в этом стихотворении есть что-то некрасовское? Что именно?

Об Анненском часто пишут, что он был “вне политики”, “вне злобы дня”, но это не совсем так. Обратимся к двум стихотворениям -

Петербург и

Старые эстонки . Анненский вовсе не был революционером, но там, где нарушались законы совести, правды, проявлялась жестокость, он реагировал открыто. Так, он защитил своих учеников, когда они вместе с другими участвовали в событиях 1905 года. Также он чувствовал свою вину за то, что власти с жестокостью подавили революционные выступления эстонских рабочих. И здесь ему жаль матерей казнённых, и он чувствует перед ними вину. Об этом свидетельствует подзаголовок -

Из стихов кошмарной совести .

Мотив совести и ответственности

Старые эстонки

Как нарисованы “портреты” эстонских женщин из-под Ревеля? Отметьте детали их поведения, как выражено уважение к ним?

Что герой говорит в своё оправдание?

Есть куда же меня виноватей...

Сыновей ваших... я ж не казнил их...

Я, напротив, я очень жалел их...

Как эстонки отнеслись к этим оправданиям? Прочитаем их гневную отповедь.

Почему же герою не спится, что мучает его, почему он так близко к сердцу принимает их обвинения, хотя объективно он не виноват?

Вспомним строчку из стихотворения

В дороге : “Наша совесть... Наша совесть...”

Какое чувство было очень сильным у Анненского-человека?

Обратите внимание, как мастерски строит поэт диалог.

Петербург

Как нарисован образ города (“пар зимы”, “жёлтый снег”, “плиты”, “камни”, “пустыни немых площадей”, “Нева буро-жёлтого цвета” и так далее).

Обращаясь к прошлому, что вспоминает герой? Какое чувство его угнетает?

Почему задерживается внимание на памятнике Петру I, что в истории связано с его именем?

Что имеет в виду поэт, когда говорит “о сознаньи проклятых ошибок” и “отраве бесплодных мечтаний”?

Как вы понимаете строфу: “Я не знаю, где Вы и где Мы ” (выделено автором)?

Можно ли назвать взгляд поэта на историю города и Отечества всеобъемлющим и, следовательно, во всём справедливым?

Как вы думаете, в каком состоянии можно написать такое стихотворение?

3. Обращение к циклу

Складни . Желательно, чтобы в этом разделе урока прозвучали стихотворения

Милая и

Он и я .

4. Цикл

Размётанные листы .

Среди миров . Коллективная работа над текстом.

Это стихотворение в 1910-х годах приобрело необыкновенную популярность через романс, музыку которого написал А. Вертинский. Он же был его исполнителем. Послушаем романс.

Как передана возвышенность чувства героя к Ней, Звезде, и кем она является для него?

Почему герой любовь к Ней возводит в сферу “миров” и “светил”?

Можно ли сказать, что это стихотворение создано в системе поэтики символизма? Как передана сложность и противоречивость чувства героя? Обратите внимание на оборот “не потому”, который употреблён дважды.

Как добивается поэт возвышенной интонации? Отметьте роль ямбического размера.

Как вы думаете, почему романс был так популярен?

Исчерпывается ли содержание стихотворения выделением мотива?

Прерывистые строки

Раскройте смысл названия. В каком состоянии находится герой? Обозначьте ситуацию стихотворения, его сюжет.

Почему нарушена хронология, последовательность событий?

Как вы думаете, любил ли он её?

Как синтаксически передано взбудораженное состояние героя? Обратите внимание на строфику.

Какое стихотворение Маяковского вам вспоминается?

Дети и

Моя тоска , мотивы которых легко осознаются учащимися.

За пределами рассмотренных нами стихотворений остаётся почти целый раздел -

Падает снег... ,

На северном берегу ,

В ароматном краю в этот день голубой... ,

Тоска кануна ,

Поэзия ,

Завещание ,

Майская гроза ,

Что счастье? ,

Колокольчики ,

Три слова ,

Я думал, что сердце из камня... ,

Поэту - стихи, в которых звучат то пушкинские, то тютчевские, то фетовские мотивы. Все эти стихотворения заслуживают внимания и рассмотрения их на отдельном уроке: в них учащиеся найдут подтверждение мотивов, которые обозначены ранее.

5. Вспомним определение сонета и попытаемся ответить на вопрос: почему Анненский так часто его использует? (О художественных возможностях сонета см. статью О. И. Федотова

Сонет Серебряного века . М., 1990. С. 5–34; О “музыкальности и почти изощрённой тонкости выражения чувств” в сонетах Анненского убедительно сказал Б. (бессмертное произведение)ов во вступительной статье к сборнику

Русский сонет . М., 1983.)

6. Коллективный ответ на вопрос: что представляет собой лирическая система И. Анненского и какие особенности других поэтических систем Серебряного века можно отметить, опираясь на стихи, прозвучавшие и прокомментированные в классе, а также прочитанные дома самостоятельно?

Обратимся к точному определению лирической системы, данному Б. О. Корманом в книге

Изучение текста художественного произведения : “Под лирической системой следует понимать совокупность лирических стихотворений, объединённых отчётливо выраженным отношением к действительности и художественным строем”. Запишем это определение в тетрадь.

Если говорить о восприятии мира лирическим героем Анненского, то оно оказывается трагическим потому, что является следствием осознания им острого неблагополучия мира, в котором человек тотально не может быть счастливым, то есть не может обрести опоры ни в общении с людьми или с природой, ни в любви. Отсюда основными являются мотивы тоски и одиночества, когда состояние муки становится обычным и осознаётся как данный свыше способ существования, как сам процесс жизни, а не какой-то из её этапов.

Грубый материальный безрадостный мир не принимается лирическим героем, безрадостным оказывается и мир интимный, тоже проникнутый тоской и страхом.

Лирический герой исполнен сочувствия к несчастным и обездоленным людям, это определило гуманистический пафос и обострённую совестливость всей лирики Анненского. Лирический герой осознаёт себя ответственным за всё, что происходит вокруг, и не может быть спокойным, когда в мире царят нищета, бедность, душевная неустроенность, одиночество.

В поэтическом строе лирики Анненского можно отметить поразительную искренность, открытую эмоциональность, музыкальность, мастерское владение ритмом, рифмой, стиховым размером. Анненского можно назвать мастером диалога, умело использующим все виды речи - от разговорной до возвышенной; Анненский в совершенстве владеет всем арсеналом изобразительно-выразительных средств языка, умело используя художественные богатства символа, метафоры, олицетворения, эпитета, превосходно используя все возможности русского синтаксиса для передачи сложнейших душевных состояний. Излюбленной формой стиха в системе Анненского является сонет. В поэтике стихов Анненского проявились элементы художественных систем, которые параллельно создавали символисты, акмеисты и футуристы. Наконец, лирика Анненского ассоциативна, она требует работы воображения и мобилизации всего житейского и литературного опыта читателя.

Поэтическое новаторство Анненского, искренность человеческого голоса, мастерство развёртывания образов, полных движения, насыщение стиха ёмким смыслом, умение соединить драматизм с простотой и доверительностью тона, умение находить разнообразные оттенки для бесконечного богатства красок и звуков окружающего мира - всё это стало достоянием русской поэтической культуры и получило творческое развитие в поэзии нашего времени. Этим и определяется место Анненского в историко-литературном процессе не только XX, но и XXI века.

Завершить работу над темой

И. Ф. Анненский необходимо домашним письменным заданием, которое бы закрепило впечатление, полученное учащимися на уроках, и в то же время заставило бы их ещё раз самостоятельно обратиться к стихам поэта.

Темы сочинений могут быть следующими:

1. Что, по-вашему, надо знать каждому об Анненском-поэте и человеке и какое стихотворение обязательно выучить наизусть?

2. Как отразилась личность поэта в сборнике стихов

Кипарисовый ларец ?

3. Какие стихи из цикла

Разбросанные листы (или из

4. Опыт анализа раздела

Стихотворения в прозе (Иннокентий Анненский . Стихотворения и трагедии. Серия

Библиотека поэта . Л.: Советский писатель, 1990).

5. И. Анненский как переводчик. Ваше мнение о переведённых стихах. (Можно выбрать переводы одного из поэтов: Г. , Ш. Бодлера, П. Верлена, С. Прюдома, А. Рембо и других; прочитать в Библиографическом словаре

Зарубежные писатели (под ред. Н. П. Михайльской; М.: Просвещение, 1966) статью о поэте и попытаться оценить стихи, переведённые И. Ф. Анненским.

6. Статья И. Анненского из

Книги отражений о моём любимом писателе (поэте) и что нового я узнал о нём.

7. Какие сонеты И. Анненского мне особенно запомнились.

Литература для учителя

Анненский И. Ф. Кипарисовый ларец / Вст. ст. Н. Богомолова. М.: Книга, 1990 (миниатюрное издание).

Анненский И. Ф. Стихотворения и трагедии. Вст. ст. А. Фёдорова. Л.: Советский писатель, 1990 (Серия

Библиотека поэта ).

Орлов А. Основные даты жизни и творчества И. Ф. Анненского // Анненский И. Ф. Книги отражений. М., 1979. Серия

Литературные памятники .

Беренштейн Е. Г. “Просветлённая страданием красота”. Поэтический мир Иннокентия Анненского // Литература в школе. 1992. № 3, 4.

Бавин С. Иннокентий Анненский // Бавин С., Семибратова И. Судьба поэтов Серебряного века. М., 1993. С. 7–16.

Верхейл К. Трагизм в лирике Анненского // Звезда. 1995. № 9. С. 208–216.

Гинзбург Л. О лирике. Л.: Советский писатель, 1974 (Глава

Вещный мир . С. 311–354).

Гумилёв Н. С. Письма о русской поэзии. М.: Современник, 1990.

Кирсалова Е. В., Леденёв А. В., Шаповалова Ю. М. Серебряный век русской поэзии. М.: Новая школа, 1996.

Кушнер А. О некоторых истоках поэзии И. Анненского // Анненский и русская культура XX века. М., 1996.

Кушнер А. Среди людей, которые не слышат // Новый мир. 1997. № 12. С. 192–215.

Максимов Д. Е. Русские поэты начала века. Л., 1990 (глава об Анненском).

Мандельштам А. Иннокентий Анненский // Серебряный век: русские судьбы. СПб., 1996. С. 913.

Маковский С. Иннокентий Анненский // Серебряный век. Мемуары. М., 1990. С. 114–145.

Подшивалова Е. А. Концепция мира и человека в

Кипарисовом ларце И. Ф. Анненского // Кормановские чтения. Вып. 1. Ижевск, 1994. С. 76–85.

Фёдоров А. В. Иннокентий Анненский: личность и творчество. Л., 1984.

Эткинд Е. Единство Серебряного века: О русской литературе конца XIX - начала XX века // Звезда. 1989. № 12. С. 185–199.

Как скачать бесплатное сочинение? . И ссылка на это сочинение; Лирика И. Ф. Анненского уже в твоих закладках.

Дополнительные сочинения по данной теме

В один из дней, когда шла работа над этой рецензией, гостем телепередачи «Школа злословия» стал известный деятель современного поэтического движения. В диалоге возникло и имя Иннокентия Анненского и даже состоялось оживлённое обсуждение, реализовался ли автор «Тихих песен» как творческая личность или всё же нет. Подробности позиций оппонентов здесь не так важны, любопытно, что сам по себе вопрос по-прежнему жив. Хотя, думается, в школьном преподавании литературы такой проблемы нет. Правда, Анненский
Тайна? Но ей довольно места и на острие твоего пера. Да как бы и там ещё ей не пришлось иногда делиться с Иронией, Тайне. Далеко с портала чёткие мерещатся мне и слова: “Аполлон улыбается не гордости мастера, а рвению ученика”. (И. Анненский) Описание событий в романах и других произведениях Иннокентия Анненского до сих пор остаётся одним из загадочных явлений в русской литературе рубежа XIX-XX веков. Эта “загадка” Анненского, как и его
Являясь вашим постоянным подписчиком, хочу поблагодарить вас за очень интересную газету. Считаю, что самое главное в вашей газете то, что она учит творчески работать, наталкивает на новые мысли. Статьи Ирины Бакановой «Стихотворный перевод» (N№ 44/1995), Владимира Корнилова «Своё и чужое» (N№ 19/1997) были мне очень интересны. Хочу предложить вашему вниманию урок «Тайна поэтического перевода». Сравнение оригинала с переводом – прекрасный методический приём, позволяющий ученикам глубже познакомиться с методами филологического анализа
1. "Поэзия как волшебство": звук и смысл в лирике начала XX века (на материале нескольких стихотворений одного из поэтов по выбору). 2. "Высокое ремесло": обновление поэтической формы в лирике серебряного века (на материале творчества одного из поэтов). 3. Поэзия мысли и поэзия души в творчестве мастеров серебряного века (на материале по выбору учащихся). 4. "Я не верю стихам, которые льются, рвутся - да!": поэтическое новаторство М. Цветаевой. 5. История и
Только детские книги читать... Осип Мандельштам Он взобрался в сани и сел у её ног, а Колдунья накинула на него полу плаща и хорошенько подоткнула мех со всех сторон. – Не хочешь ли выпить чего-нибудь горяченького? – спросила она. – Да, пожалуйста, ваше величество, – сказал Эдмунд. Зубы у него стучали от страха и холода. Клайв С. Льюис В 1910 году московское издательство «Скорпион» выпустило в свет посмертную книгу Иннокентия
Семинар по поэзии Серебряного века. 11-й класс Описанный здесь урок посвящён изучению одной из наиболее сложных тем школьной программы: поэзии Серебряного века. Сложность её обусловлена тем, что учащиеся далеко не всегда подготовлены к восприятию этой достаточно специфичной поэзии. Возможно, облегчить ученикам постижение особенностей стихотворений этого периода может суммирование знаний из области теории литературы, полученных ими ранее. Повторительное обобщение этих знаний целесообразно провести в форме двухчасового семинара. Подготовка к семинару Класс делится
Анализ стихотворения - Сжала руки под тёмной вуалью... Это стихотворение, являющиеся поистине шедевром творчества Ахматовой, вызывает у меня сложную гамму чувств и хочется читать его снова и снова. Конечно, все её стихотворения прекрасны, но это – моё любимое. В художественной системе Анны Андреевной умело выбранная деталь, примета внешней обстановки всегда наполнены большим психологическим содержанием. Через внешнее поведение человека, его жест Ахматова раскрывает душевное состояние своего героя. Одним из ярчайших примеров